Предел невозможного - Страница 164

164

8

В своей квартире в Самаке я пробыл недолго. Осмотрел ее, ища следы проникновения, проверил содержимое шкафов и тайника, заглянул в сейф. Никто сюда после парней не заходил, вещи, деньги и оружие — на месте. Ну и отлично.

Я принял душ, переоделся, привычно пристегнул к ремню кобуру с пистолетом, посмотрел за окно. Конец ноября. У нас это практически зима. А здесь еще ранняя очень. Градусов семнадцать на улице, хоть и облачно, но дождя нет. Даже листва на деревьях уцелела. Немного похолодает только к концу года.

Перед уходом я позвонил домой Милене. Подождал, пока прозвучит десятый длинный гудок, и положил трубку. Накинул поверх футболки легкую безрукавку и вышел из квартиры.

Джип был на стоянке. В самом углу, под навесом. Да еще накрытый брезентом. Бензобак полон, масло на уровне, скаты накачаны. Проверив работу мотора, вывел машину из длинного ряда и покатил к выходу.

Сторож с вечно сонным лицом проверил пропуск и поднял шлагбаум, выпуская меня на улицу. Правда, предупредил, что за консервацию машины надо будет доплатить в кассу. Я только кивнул и пообещал заехать позднее.

«Дома ее нет. Но сейчас середина дня, может быть, на работе. Мало ли куда уезжала по делам?! Парням тогда было не до поиска девчонки, дел по горло, да еще моя кома. Могли и пропустить… Едем в редакцию. Если и там нет, будет думать дальше, где искать. Останется один вариант — ее отец. Не хотел бы его видеть, но ничего не поделать. Нанесем визит…»

В редакцию я приехал в не самый лучший момент. Шла отгрузка нового тиража и срочная подготовка какого-то расширенного выпуска, посвященного черт там знает чему. В здании было полно народу. Грузчики, сотрудники, секретари, рабочие. Все бегали, кричали, суетились.

К редактору вообще было невозможно попасть, в приемной человек шесть, кто-то постоянно входил и выходил. От меня отмахивались, не слушали, отсылали к кому-то дальше и спешили по своим делам.

Поняв, что понемногу закипаю, я потопал прямо к редактору. Не обращая внимания на секретаря, на недовольные взгляды сотрудников, подошел к двери и рванул ее на себя. Плевать на условности, мне информация нужна. Если кто-то недоволен, то пусть орет сколько угодно.

И действительно, негодующие возгласы были. Но никто не посмел загородить путь или помешать. Меня здесь помнили. И стычку с телохранителями министра тоже помнили.

В дверях я столкнулся с выходившими из кабинета сотрудниками. Пропустил их и вошел внутрь.

— Я же просил подождать! — раздался раздраженный голос редактора. — Неужели не понятно?

Он стоял боком ко мне, держа в руках номер газеты, и что-то отчеркивая карандашом. На меня не смотрел, увлеченный делом. Потом услышал шаги и недовольно поднял голову.

— Кто там еще?..

И замер с открытым ртом. Медленно опустил руку с газетой и вдруг заморгал. Узнал…

— … Она была ранена, — рассказывал он глухим голосом. — В тот день редакция получила задание проверить, какова обстановка в пригородных поселках и деревнях после наступления каганата. Передовые части войск уже отогнали противника, и территория в принципе была безопасной. А у меня как назло никого под рукой. Милена сама вызвалась…

Редактор смотрел на меня глазами, полными боли и скорби. Я сидел напротив него, на стуле, глядя в пол и пытаясь унять терзавшую меня дрожь. А заодно того зверя, что сидел внутри. Слова били по черепной коробке со страшной силой. Отчего злость только росла…

— Они нормально доехали до Стиханска, а потом решили навестить Илидом. Когда проезжали краем рощи, машина зацепила мину. Противник при отступлении минировал дороги, а саперы не успели проверить тот участок… Машина улетела в кювет. Водитель погиб, еще два сотрудника получили ранения. А Милена…

— Что?

— Она сидела сзади, и осколки ее не задели. Но она получила сильную контузию. И еще при падении ударилась головой. К счастью, по дороге ехала армейская колонна, всем оказали помощь и отправили в Самак. Милена была без сознания. Потом приехал ее отец…

— Как он узнал?

Редактор опять заморгал, потер шею.

— Ему позвонили… Я позвонил…

— Ясно…

— Министр привез врачей. Они осмотрели Милену и разрешили ее транспортировку. И отец увез ее.

— Куда?

— Я не знаю.

— Куда?! — повысил я голос, поднимая взгляд на редактора.

Тот сидел бледный, с печальным лицом и смотрел на меня. Вид убитого горем человека вызывал у него сочувствие.

— Я правда не знаю. Министр что-то говорил о столичной клинике, но я толком не запомнил…

— А почему мне не звонили?

— Я звонил, — твердо сказал редактор. — Раньше, чем министру. Но вас не было дома. Ждать я не мог.

«Не мог!.. — мысленно повторил я, сжимая кулаки. — А я в этот момент отдыхал в боксе, превращаясь в монстра! Не мог!..»

— Министр что-то говорил обо мне?

— Только спросил, в курсе ли вы дела. Я ответил.

— Ясно…

— Вам плохо? — спросил редактор. — Может, воды?

— Не стоит.

Я встал, кивнул ему и протянул руку.

— Извините меня! Я ворвался, помешал вам…

— Ничего-ничего! Я понимаю. Я тоже когда-то потерял любимую женщину и знаю, как это тяжело. Вам нужна какая-нибудь помощь?

— Нет. Благодарю…

Он проводил меня до двери, сам открыл и еще раз выразил сочувствие. Я прошел через приемную, сопровождаемый удивленными взглядами сотрудников, и свернул к выходу. Здесь мне делать больше нечего. Надо искать министра…

164