Предел невозможного - Страница 103

103

5

Вечерние выпуски новостей разных телеканалов наперебой рассказывали о событиях на границе Югорской республики и Орду-улемского каганата. «Реванш каганата за прошлые неудачи!», «Просчет республики», «Недооценка противника». Обозреватели некоторых программ, в основном западноевропейских, напрямую говорили о заговоре некоторых территориальных образований, подстегиваемых противниками бывшей Русинии. Называли и Североамериканский союз, и Ближневосточные Эмираты. Военные специалисты, приглашенные для большей авторитетности, на картах показывали направления главных ударов, рассуждали на тему «А что дальше».

Большинство аналитиков и обозревателей сходились в мысли, что планы Югорской республики и Русии теперь будут реализованы нескоро. Пессимисты вообще предрекали развал этих республик и окончательное превращение бывшей Русинии в анархический хаос.

Телевидение Югорской республики было более сдержанно. Прорыв войск противника объясняли внезапностью нападения, растянутостью коммуникаций, недостатком сил на южной границе, общими проблемами республики. Некий военный чин из министерства обороны заверял, что предпринимаются все меры, чтобы стабилизировать обстановку и не допустить прорыва врага к Самаку.

Я внимательно просмотрел выпуски новостей, потом послушал радио. Там тоже много говорили о сегодняшних событиях. Потом сопоставил это с тем, что узнал на совещании в управлении.

Вырисовывалась не очень радостная картина. Каганат, несомненно, не пустил в бой основные силы, работал только авангард. И если он (каганат) решит захватить Самак в течение ближайших суток, то захватит точно.

Пустит в дело танки, артиллерию, прикроет штурм с неба и прорвется. Даже если республиканское командование подтянет свою авиацию и артиллерию, то это мало что даст.

Каганату есть что противопоставить ударам с неба — те же ракетно-зенитные комплексы. А артиллерия выйдет из игры, как только противники войдут в тесное соприкосновение.

Сколько от линии обороны до города? Десять — пятнадцать километров на разных направлениях. Была бы построена настоящая оборона, как во время Великой Отечественной, тогда еще можно на что-то надеяться. А здесь? Прикрыты только основные дороги и направления. Да и как прикрыты? Пехота со стрелковым вооружением. В лучшем случае есть гранатометы и минометы. Артиллерии нет, реактивных систем нет. И пехоты той совсем мало. Каганату даже не надо штурмовать позиции. Достаточно обнаружить промежутки, пройти по ним и пожаловать в город.

Видимо, командование гарнизона это понимает. Не зря в Самаке ввели осадное положение. Не зря набирают ополченцев. Не зря строят баррикады, перекрывают дороги, готовят огневые точки.

Городу надо простоять два дня от силы. Потом сюда перекинут подкрепление. Должны перекинуть. Потеря Самака, потеря магистрали больно ударят по республике. Даже странно, что оставили такой район без серьезного прикрытия. Впрочем, теперь это не важно…

Подготовку города к осаде я видел собственными глазами. Когда ехал домой. Строительные бригады, солдаты и добровольцы возводят завалы на дорогах, строят баррикады. Опять появились противотанковые ежи. Хотя разведка вроде как не обнаружила у противника танков. Окна в жилых домах заклеивают бумагой, занавешивают тяжелыми плотными шторами. Вновь введена светомаскировка. Закрыты увеселительные заведения, часть магазинов. Патрули усилены. В южной части города на некоторых баррикадах уже дежурят солдаты. Сам видел трубы гранатометов и пулеметы.

«Надо решать, как быть, — размышлял я, готовя поздний обед, совмещенный по времени с ужином. — Сидеть в воюющем городе опасно, да и нет смысла. Только вот куда сваливать? Дальше на север? Как вариант. Под видом беженца из опасной зоны. Работу можно везде найти. Буду дальше от датлайцев. Но я и так от них не близко. Северная подгруппа уничтожена, остальные хрен знает где. В случае необходимости всегда прыгну к ним через установку. Так что это не проблема. А что проблема?»

Запах жареного мяса со специями шибал в нос, перебивая аромат от жареных грибов. Его дополнял запах тающего на грибах сыра. Желудок, почувствовав приближение скорого пира, заурчал. Я выключил конфорки и начал осторожно перекладывать готовые блюда со сковородок на тарелки. От них шел пар.

«А проблема, уважаемый Артур, одна. И зовут ее Милена. Очень не хочу я оставлять ее здесь одну. Очень… Дожили, сударь, женщины начинают влиять на твои дальнейшие планы. Причем сильно влиять. Вынужден признать, Милена — серьезный фактор, заставляющий учитывать свое присутствие…»

Я поставил тарелки на стол, подошел к раковине и ополоснул руки. Глянул в висящее сбоку зеркальце. Смотря на свое отражение, вслух заметил:

— Она не фактор. Она — любимая женщина!

И замер, удивленный собственными словами. Это сказал я?! Или некто другой вытолкнул откровенные слова? Черт, действительно дожил… Кстати, надо позвонить ей, вдруг уже дома.

Телефонная трубка отсчитала десять длинных гудков. Потом щелкнула и… снова начала гудеть.

— Загулял твой фактор, — вздохнул я. — Зря ждешь.

Перед тем, как сесть обедать-ужинать, поставил на стол сканер, радиокомплекс, ноутбук. И начал пир горой, глядя поочередно на все три устройства и слушая запись радиопереговоров, отобранных фильтром.

Датлайцы особой активности не проявляли. Не выходили за рамки привычного. Поездки на дальность до двухсот километров, несколько перелетов, мелкие перемещения. Они работают. Плетут сети в чужом мире. Врастают в жизнь, заводят контакты, лезут вверх, к вершине власти. Словом, проводят весь комплекс мероприятий согласно их плану внедрения.

103